Английские зарисовки - 018

Как-то так получилось, что до того утра я в лондонских такси не ездил. То обходился метро, то автобусом, то шеф до офиса подвозил, то за мной присылали машину. Самое сильное впечатление у меня осталось от случая, когда я учился на курсах в Эшридж Колледже (Ashridge Business School), что находится милях в двадцати пяти к северо-западу от Лондона, и решил как-то после занятий отправиться в город на электричке. До станции меня (лично, одного, желторотого мальца!) вёз в раритетной машине чинный пожилой водитель в белых перчатках. Об этих перчатках я потом долго ещё вспоминал, а снова увидел лишь у таксисов в бывшей столице Японии – Киото. Но это уже совсем другая история.

А в то утро, плотно позавтракав в гордом одиночестве перед камином, мы вышли из гостиницы с вещами, я поднял руку, и перед нами почти сразу же остановился типичный для Лондона чёрный кэб – эдакий старинный жучок, словно только что высадивший где-то за углом Шерлока Холмса или на худой конец – агента 007 в исполнении Шона Коннери. Скажу сразу: в подобных случаях не стоит обходить его сзади и пытаться открыть багажник. Багажника просто нет. И вы и ваш багаж должны располагаться внутри, в кабине позади водителя.

Алина юркнула внутрь, я просунул ей по очереди оба наши чемодана, забрался сам… и обнаружил, что здесь могли бы еще удобно расположиться наши дети и бабушки. А может и кто-нибудь из близких друзей. Потому что даже с моими почти 190 сантиметрами в кабине было просторно и вольготно. Чемоданы где-то растворились, ноги легко вытянулись, и я назвал водителю адрес. Старичок в фуражке понимающе кивнул, и мы заскользили в объезд Гайд-парка, по Холму Конституции, мимо Букингемского дворца, по Мэллу, одним словом, тем маршрутом, которые вы уже прекрасно знаете.

Как и все советские люди, заставшие ту пору, когда вещи делались для того, чтобы служить долго, а не ломаться сразу после истечения гарантийного срока, я питаю искреннее отвращение к большинству современных автомобилей. Посмотрите на них объективно – они одинаковые, кем бы не производились. Потрогайте бока пальцем – железо уступчиво проминается. Это не машины – это дорогие консервные банки. «Пагани» за миллион фунтов делают скоростной за счёт лёгкости, а лёгкость достигается тем, что синьор Пагани умеет обращаться с полимерами: у его машины большая часть корпуса из пластика. Посмотрите, как собирают хвалёные «ламборгини» - по винтикам, на честном слове. Хотя Ферручио Ламборгини по идее должен был знать толк в прочности: не зря же за знаменитую легковушку он взялся после того, как стал докой в производстве тракторов. Я уж не говорю о том, что припарковать «ламборгини» задним ходом, лёжа за рулём, вообще не представляется возможным. Для этого нужно поднять «двери-ножницы», сесть на приступок боком, то есть полностью вылезти из кабины, и в таком положении пытаться смотреть назад, рулить и нажимать на педали.

Когда я родился, по Москве ездило несколько машин. И в смысле разнообразия моделей, и в смысле их количества. Но «чайки», «волги» и «победы» были автомобилями настоящими, сделанными из калёного железа, на века. Тогда вообще не знали, что такое маркетинг и реклама. Товар продавал сам себя. Он был солидным, честным и долговечным.

Точно такое же впечатление производят на меня лондонские кэбы. Кто их производит, я так и не понял. С одной стороны, существует официальная компания LTI Limited, торгующая под названием The London Taxi Company и собирающая их для английского рынка в Ковентри (там мы с вами ещё побываем, правда, не на заводе), а для остального мира, увы, в Шанхае. При этом фактически большинство лондонских такси, это «Остин FX4», привычный к тому, что его продают под разными именами. Если присмотреться к чёрным кэбам повнимательнее, станет заметна существующая между ними лёгкая разница в форме кузова. Насколько мне известно, коренится она в том, что на самом деле в лондонский таксопарк поставляют свои детища заводы «Пежо», «Фиат», «Фольксваген», «Метрокэб» и «Мерседес-Бенц». В некоторых модификациях может разместиться до 8 пассажиров. И это при неизменной «внешности».

Эта «внешняя» схожесть стала причиной того, что их сегодня приобретают в частное пользование многие знаменитости, которые хотели бы передвигаться по городу инкогнито. Одним из «такси» владеет, к примеру, муж королевы, принц Филип. Другим - довольно известный актёр и писатель (английский которого очень красочен, приятен и интересен для восприятия) Стивен Фрай. Среди владельцев частных «такси» узнаваемые (не нами с вами) телевизионные ведущие и шерифы из Сити.

Одиозный нефтяной магнат Нубар Гульбенкян (коллекция которого – особенно ювелирные изделия Лалика – буквально потрясла меня в Лиссабоне) обожал кэбы, объясняя свою любовь тем, что «они могут развернуться на шестипенсовике».

Лондонские такси при всей своей внушительности и определённой «танкообразности» и в самом деле весьма маневренны. Достаточно сказать, что традиционно их «окружность поворота» составляет всего 8 метров, тогда как обычным машинам требуется 10-12. Исторически это вызвано тем, что такой узкий радиус для разворота имеет перед своим подъездом уже знакомая нам гостиница «Савой». Со временем эта необходимость стала обязательным стандартом.

Вообще же, если заглядывать в историю, то правильно называть лондонское такси даже не кэбом (от слова «кабриолет»), а «экипажем хэкни» (hackney carriage) или просто «хэкни». Раньше это слово относили к французскому заимствованию – haquenée - означавшему лошадку средних размеров и предназначавшуюся для женщин. Сегодня английский патриотизм победил, и справочники указывают на деревеньку Хэкни, ставшую частью Лондона. Впервые этот термин в связи с повозкой встречается в хрониках аж в 1621 году. Хотя в Северной Америке я не был, мне доводилось слышать, что в Нью-Йорке, когда говорят “hack”, подразумевают не «хакер» и «хакнуть», а именно такси. Остановка такси там поэтому “hackstand”, а лицензия для водителя такси – “hack license”.

Кстати о лицензиях. Водитель нам попался приветливый, разговорчивый, и я задал ему вопрос, который уже давно не давал мне покоя:

- Послушайте, сударь, а это правда, что для того, чтобы стать таксистом в Лондоне, нужно знать все улицы наизусть?

Мой собеседник ухмыльнулся и начал подробно рассказывать.

Вообще в Лондоне два вида кэбов: миникэбы и настоящие, в одном из которых мы сейчас находимся. Миникэбы – это жуть и бич «правильных» таксистов. Они не имеют права подбирать людей на улицах, а работают только по предварительному заказу. Как правило, это всякие выходцы из британских колоний, которые не знают города да и водить толком не умеют (тут явно сказывался личный опыт нашего Харона[1]). Без них, одним словом, было бы лучше и спокойнее.

Что же касается настоящих такси, то они делятся на две группы: те водители, у которых жёлтый значок, могут колесить только по пригородам: те же, у которых, как у нашего, значок зелёный, обсуживают весь Большой Лондон. Что для этого нужно? Так, ничего особенного: пройти зверский экзамен, называемый просто – The knowledge (Знание). Основы его были заложены ещё в 1865 году и до сих пор почти не изменились. Поэтому в лондонских такси вы не увидите столь привычного ныне навигатора, карт и прочей никчёмной ерунды. 320 основных столичных маршрутов изложены в официальном учебнике – «Руководстве по изучению Знания Лондона» - который они, таксисты, называют почему-то «Синей книгой», хотя на самом деле она розовая.

А теперь пристегните ремни и представьте, что вы решили стать таксистом в Лондоне (кстати, допускаются и не коренные лондонцы, в чём нет ничего удивительного, раз даже президентом США, вопреки конституции, может стать уроженец Кении, которая в официальной метрике называется «Гавайями»).

Чтобы сдать финальный экзамен и получить заветный зелёный значок, соискателю обычно требуется порядка 12 (!) попыток и в среднем около 3 лет на подготовку. На долгое время вы сначала превращаетесь в «мальчика (или девочку) Знания». Вас можно будет легко опознать на улице по мотороллеру, оранжевой жилетке дорожника и листам бумаги, закреплённым на прищепках в районе руля. На этих листах – перечни мест, которые вы должны увидеть, узнать и запомнить во время ежедневных тренировочных поездок. Учите уроки, как хотите, но когда вы придёте на тестирование, у вас не будет под рукой ничего, а экзаменатор может построить вопрос так:

- От памятника тому-то до больницы такой-то.

И это, уверяю вас, будут вовсе не памятник Пушкину и не Склиф. Или:

- От дома такого-то на улице такой-то до улицы такой-то, дом такой-то.

Что вы в ответ должны сделать? Глядя в честные глаза экзаменатору, по памяти, улица за улицей рассказать, как вы будете ехать. Вам могут задать уточняющий вопрос, например:

- А какую школу вы минуете после второго поворота налево?

И вы должны, не задумываясь, дать её название или номер.

Причём просто добраться из точки А в точку Б – полдела. Даже если вы справились со всем безукоризненно, назвали попадающиеся по пути достопримечательности, верно указали порядок театров на нашей вчерашней Шэфтсбери-авеню и без запинки отчеканили названия магазинов на Оксфорд-стрит, в итоге вы можете запросто провалиться. Почему? Потому что предложенный вами маршрут не оптимальный, иначе говоря, не самый короткий. А если вы всё-таки сориентировались и предложили самый короткий, то тоже можете получить «не зачёт»: потому что вы забыли, что на таком-то его отрезке сейчас ведутся дорожные работы, и движение перенаправлено по таким-то проулкам.

Тут уместно сделать коротенькое отступление и представить себе, что вот такого монстра, одного из 21 000 столичных таксистов мой любимый Деррен Браун (британский иллюзионист, менталист, гипнотизёр, художник, писатель и скептик) так заговорил (не без помощи НЛП), что тот битый час колесил по Лондону и в конце концов не смог найти колесо «Лондонского Глаза». Когда же Браун и съемочная группа сжалились над окончательно отчаявшимся таксистом и покинули его кэб, «Лондонский Глаз» оказался от них в какой-нибудь сотне метров.

Подытоживая, скажу так: садясь в чёрный кэб (который в действительности может быть и красным, и белым, и цветным), расслабьтесь и ни о чём не думайте. Будьте уверены в том, что честный и вышколенный за годы учёбы и бесконечных экзаменов водитель домчит вас до нужного вам места максимально быстро и с минимальными потерями для вашего кошелька.

Кстати, таксометр над лобовым стеклом прекрасно виден отовсюду. Когда вы садитесь, он показывает 2 с половиной фунта. Судя по тому, что при вынужденных остановках пенсы перестают тикать, оплата идёт исключительно за метраж, а не по времени. Чтобы вы могли примерно сориентироваться в ценах, скажу, что наша поездка в то утро через Гайд-парк, через Мэлл и Трафальгарскую площадь, затем по Вестминстерскому мосту и почти до вокзала «Ватерлоо» заняла минут 15 и обошлась в 12 фунтов (600 рублей). По московским масштабам это примерно то же, что доехать от «Динамо» до Кремля, а по Питерским – от стрелки Васильевского острова до лавры Александра Невского.

И последний нелишний совет: не полагайтесь на свои пластмассовые деньги в виде кредиток, имейте при себе наличность. Таксисты люди нормальные и, раз золото и серебро из обращения выведено, верят хотя бы бумажкам. Поэтому запросто могут вашу карточку вежливо отклониться и лаконично пояснить:

- Only cash, sir[2].

Итак, мы с ветерком и за интересным разговором доехали до Йорк-роуд и вошли в уже знакомые нам стеклянные двери «Трафальгара».

Со вчерашнего дня здесь ничего не изменилось. За стойкой бегали всё те же девушки, один человек сидел среди пустых кресел, а посреди зала стоял один чемодан. На точку сбора группы эта диспозиция как-то не тянула.

Когда я поинтересовался, не отменяется ли поездка, меня успокоили, мол, всё идёт по плану, и они ждут только нашу руководительницу. Через несколько минут ею оказалась вовсе никакая ни индуска, а средних лет невысокая ухоженная женщина вполне европейского вида, которая сразу же правильно произнесла нашу фамилию и попросила быть готовыми. Готовыми мы были всегда, вот только я не очень понимал, к чему. Оба наши чемодана получили ярко-красные бирки с цифрой 4 и оторопело встали рядом с первым.

Пока мы кого-то ждали, я успел задать миссис Макларен два интересовавших меня вопроса: как её зовут и что сейчас с нами произойдет. На первый, она, не моргнув глазом, пояснила, что имя у нее сугубо шотландское, а потому Мхаири читается легко и просто – Вари. Что до планов, то сейчас мы всё сами узнаем.

И точно, не прошло и пяти минут, как явился долговязый юноша с маленькой коробкой каких-то бумаг, Вари отдала нам команду, мы подхватили наши чемоданы и устремились за ней на улицу. Третьим персонажем в нашей будущей группе оказалась страшно стеснительная девушка из Австралии, имени которой я так никогда и не узнал.

Утро было бодрым, холодным, Алина стонала, ветер дул, Вари на ходу разговаривала с носильщиком коробки, а я нехотя поспевал за ними и блаженствовал. Я ведь не Пётр I и не шизофреник, чтобы не любить ветра. Вот жара – это совсем другое дело. Но жару в Лондоне можно застать разве что в августе, да и то ненадолго.

Перейдя Йорк-роуд и завернув за угол, мы оказались на задах недавно вновь мною помянутого «Лондонского глаза». Не обращая внимания на почти полное отсутствие аудитории, Вари сразу же приступила к своим обязанностям, и сообщила, что симпатичный скверик перед нами – это Юбилейные сады, заложенные в 1977 году к 25-летнему юбилею нынешней королевы.

Автобус ждал нас тут же, на площади. Стоявшая возле него высокая англичанка с добродушной улыбкой Бабы-Яги стала оживлённо вырывать у нас чемоданы и деловито засовывать их в пустое багажное отделение. При этом она всё время шутила по поводу ранней побудки и сама же смеялась. Вари представила её как нашу (нет, нашего) водителя по имени Кёрсти. Моя фантазия сразу же проассоциировала это имя с английским словом “curse” (проклятье), хотя на самом деле писалось оно, разумеется,   по-другому – Kirsty.

Узнав, что мы из России, Вари была приятно удивлена и, заметив у меня в руках включённую камеру, попросила лишь о том, чтобы я не делал синхронного перевода её рассказа, поскольку тогда она быстро сойдёт с ума. Я пообещал.

Автобус был формально одноэтажным, но фактически мы оказались сидящими на приятной высоте метров четырёх от земли, а поскольку кто первым встал, того и тапочки, то заняли мы первый ряд кресел слева. Вари расположилась с микрофоном далеко под нами, а Кёрсти, справа – на месте левостороннего английского водителя.

Дверь с мягким шипением закрылась, и мы тронулись в путь.