Английские зарисовки – 019

Гиды в Англии в массе своей так же хороши, как и в Питере. Как с этим обстоят дела в Москве, я не знаю, поскольку на экскурсиях здесь практически нигде не был, и только сам когда-то в бытность студентом проходил курсы гида-переводчика с датским языком. Английские гиды неплохо знают свой предмет, не лишены артистизма и любят играть с английским. Поэтому если вы его учите (а учить английский язык, как и любой иностранный можно и нужно вечно), очень рекомендую как-нибудь воспользоваться их услугами и хотя бы просто послушать.

К слову сказать, Стоунхендж и города Бат и Солсбери, которые мы должны были успеть посетить за сегодня, я уже видел лет за четырнадцать до этого, когда приезжал в Лондон знакомиться с моим новым руководством из Милтон Кинс и попал ровнёхонько на «банк холидей», говоря по-простому, на выходной. Раз уж упомянул, поясню: помимо воскресений, в английских учреждениях имеется восемь выходных дней в году: Рождество, день Нового года, Великая пятница, первый понедельник после Пасхи, последний понедельник мая или первый понедельник июня, последний понедельник августа или первый понедельник сентября, день рождественских подарков и 1-е мая. Так вот, когда оказалось, что в понедельник меня никто в офисе не ждёт, я поинтересовался в гостинице (а жил я тогда ровнёхонько за углом от Пиккадилли-сёркус) и выяснил, что от расположенного неподалёку отеля «Ритц» в этот день отъезжает интересная экскурсия по вышеупомянутым местам. Экскурсоводом оказалась молодая женщина, которая сразу же сказала, что она «из кельтов» и всю дорогу шутила и поведала много познавательного. Теперь мне было небезынтересно сравнить не только то, насколько изменятся мои собственные впечатления и насколько хорошо я всё помню с того раза, но и манеру Вари.

Пока же мы рулили по знакомым местам просыпающегося Лондона, миновали Парламент, бросили взгляд на хромого Черчилля, на правое крыло Букингемского дворца и… снова объехали Гайд-парк. Отсюда наш путь лежал строго на запад, туда, где когда-то началось моё первое знакомство с Лондоном, и где в этот приезд мы с Алиной ещё не побывали – в район Кенсингтона и Челси.

Пользуясь тем, что группа ещё не собралась, а рабочий день наших гидши и водительши уже начался, я смело забрасывал их вопросами. В частности, меня всегда интересовало видимое отсутствие в городе гаражей. Между прочим, припаркованных на обочинах машин в центре вы тоже не найдёте. Действительно, оказалось, что с гаражами напряжёнка, что стоят они тысяч 50 фунтов и далеко не каждый дом их предусматривает (а менять планировку многих домов просто нельзя по закону). Поэтому та же Вари, живя в Лондоне постоянно, совершенно спокойно пользуется общественным транспортом. Для меня это звучало очень «по-московски», потому что я искренне верю в то, что истинный москвич никогда не сядет за руль автомобиля и не станет ради престижа тратить время и нервы в пробках, выдавая это за «удобство».

В свою очередь я поделился своим наблюдением относительно того, что, в отличие от таких европейских центров, как Париж, Милан и многих других, Лондон не производит впечатления кризиса и упадка. Тут по-прежнему полно дорогих автомобилей, в магазинах много покупателей, в ресторанах сидят хорошо одетые люди, жизнь, одним словом, кипит, несмотря ни на что. Вероятно, предположил я, не обошлось тут без так называемых «русских», которые настойчиво обживают город.

- Без русских, конечно, не обошлось, но знаешь, Кирилл, кто сейчас усиленно вкладывается в нашу экономику?

- Китайцы?

- Не только. Недвижимость активно скупают итальянцы и, как ни странно, греки.

- Так у них же вообще, как говорят, денег нет! Из-за них весь Евросоюз встал на дыбы и не знает, что делать: то ли спасать ценой огромных вливаний, то ли выгонять на вольные хлеба.

- То-то и оно! Однако у меня недавно были в группе греки, так вот они рассказывали, что денег нет у греческого правительства. Зато их куры не клюют у самих греков.

От этих откровений повеяло чем-то родным, однако мы ехали за тридевять земель не для того, чтобы страдать ностальгией. А вот и первая остановка.

Автобус припарковался возле внушительной гостиницы, в которой я не без труда признал ту самую, где сам когда-то провёл несколько ночей на 11-м этаже неподалёку от выставочного комплекса «Эрсл Корт» и одноимённой станции метро. Мне вообще по жизни нравятся крайности (при том, что идти я предпочитаю «срединным путём»): либо старинные, маленькие и уютные отельчики, либо высоченные современные громады со стеклянными стенами и панорамой на весь город.

Начали подсаживаться наши будущие попутчики. В основном пожилые, скромно, но опрятно одетые, смущённо и приветливо улыбающиеся, уже явно знакомые друг с другом, судя по шуткам-прибауткам, и совершенно неторопливые. Речь явно американская. Собственно, ничего другого я и не ожидал.

Тронулись дальше.

Вари кое-что по ходу дела говорила в микрофон, но было понятно, что до того, как мы соберёмся, она загружать нас информацией не намерена.

Не знаю, как вы, а я речь гидов хоть и воспринимаю, но обычно не запоминаю. Особенно если она пестрит датами, именами и названиями. Гораздо полезнее бывает самостоятельно ориентироваться на местности, завязывать «узелки на память», а потом развязывать их с помощью фотографий, видеозаписей и популярных справочников.

Вопреки моим предыдущим рассуждениям насчёт отсутствия припаркованных автомобилей (правда, я тогда же оговорился – «в центре»), западные кварталы, по которым мы сейчас продвигались, были сплошь ими заставлены. Только сразу бросалось в глаза, что каждая машина стоит точно на очерченном на асфальте прямоугольнике, именно ей предназначенном и наверняка оплаченном её хозяином. Притом, что улочки между частными домами весьма узкие, часто с односторонним движением, наш автобус в умелых руках Кёрсти лавировал между ними легко и свободно. Только я об этом подумал, как мы застряли. Как оказалось, прямо перед второй и последней гостиницей.

Загрузка багажа и пассажиров произошла по отработанному сценарию, и отныне нас ничего больше с Лондоном не связывало.

Первым делом Вари устроила перекличку. В результате выяснилось, что в нашей группе без малого 45 человек, среди которых американцы, австралийцы, канадцы и новозеландцы. Двоих русских в первом ряду, то есть нас, в силу нашей редкости под дружные аплодисменты даже назвали по именам. Заодно было сделано одно довольно важное замечание, вернее, дано указание, которое наши отечественные гиды всегда избегают, отчего иногда в «русских» туристических автобусах возникают раздоры, особенно по утрам. Оно касалось того, кто и как будет занимать столь любимые всеми передние места.

- Начиная с завтрашнего дня, - твёрдо сказала Вари, - чтобы никому не было обидно, правила таковы: те, кто сейчас сидит впереди, пересаживается на два ряда назад, причём из правого ряда в левый, а из левого – в правый. Остальные, соответственно, сдвигаются точно так же вперёд.

Хотя прозвучало это довольно путано, забегая вперед, скажу, что впоследствии никаких проблем не возникло, все послушно пересаживались, а мы с Алиной умудрились покататься впереди ещё, кажется, дважды.

Тем временем наступило настоящее английское утро – солнечное, с голубым небом и белой ватой облаков. Продержится ли такая погода весь день, мы, естественно, не знали, но очень надеялись, поскольку до вечера нам предстояло посетить живописные городки Солсбери и Бат, а первым делом заехать в знаменитый Стоунхендж.

Дорога по ближним и дальним пригородам Лондона ничем не отличается от дороги по Подмосковью… лет так 40 назад. Никаких магазинов-побирушек у шоссе, никаких элитных коттеджных посёлков за грязными заборами и – только представьте себе! – ни единого рекламного щита. Лишь коротенькие пролески, зелёные волны полей да маленькие стада мирно пасущихся коров или лошадей. Дома и деревеньки есть, но они вдалеке, мы им своими выхлопами (экологичными) и шумом (скорее, шуршанием) не мешаем.

Иногда поле ослепляет вас ярчайшим жёлтым цветом. В своё время я такой ядовитый цвет видел только на пирожных в университетской столовой. А здесь его – целое море на несколько гектаров. Потом снова зелень, и снова желтизна. Если спросите знающего англичанина, он вам ответит:

- Это канюля.

На самом деле пишется название этого растения по-английски “canola” и является аббревиатурой: Can(ada) + o(il) + l(ow) + a(cid), то есть «канадское масло с низким содержанием кислоты. Говоря по-человечески, перед вами особый сорт рапса, выведенный в Канаде и как будто содержащий не так много вредных веществ, как обычный. Вари пояснила, что в Англию его завезли лет 20 назад, и используют для приготовления такой замечательной отравы, как маргарин. Помнится, кто-то мне рассказывал, что после сбора урожая это поле ещё года три никто ничем не засевает – всё равно новая рассада погибнет. Но смотрится очень здорово!

Пока мы с вами любуемся красотами английской countryside[1], у нас есть время задаться вопросом об очевидном: а почему, собственно, англичане предпочитают левостороннее движение. Мы-то привыкли к правостороннему и ничего, справляемся. В чём здесь разница.

Теорий на это счёт много. Один мой ученик где-то даже прочитал, будто левостороннее движение в Англии стало таковым из-за исторической тяге англичан к кораблевождению, мол, когда корабли заходили в Темзу, им приходилось идти левым галсом, чтобы не столкнуться со встречными. Мысль интересная, но объяснение на самом деле проще.

Во времена законного ношения холодного оружия те, кто его имел, предпочитали на дороге держаться левой стороны. Почему? Потому что большинство людей всё-таки праворукие и, следовательно, чтобы удобнее было выхватывать из ножен меч, он должен был находиться с левой стороны. Кроме того, правая рабочая рука оказывалась таким образом ближе к потенциальному врагу. А чтобы не плодить этих врагов и не мешать обычным людям, постоянно задевая их ножнами, меч, наоборот, должен быть от них подальше, то есть, опять-таки слева.

С появлением лошади эта тенденция только усилилась. Потому что то же большинство нас с вами предпочитает садиться в седло именно слева, а не справа: левая нога в стремя, правая делает мах - и в бой! Чтобы никто нам не мешал и мы никому не мешали, проще делать это на обочине, слева. Так и повелось. Те многочисленные страны, которые оказались английскими колониями были вынуждены этот левосторонний принцип перенять.

Япония никогда английской колонией не была, и тамошнее левостороннее движение обычно объясняется самураями, которые, как и европейские рыцари, были правшами. На самом деле японцы могли пойти по пути прочих европейцев и дружно перейти на правую сторону. А не сделали они этого как раз потому, что с 1872 года у них началась индустриализация, появились первые поезда и трамваи, а всю техническую помощь им оказывали именно англичане.

Отчего же, спросите вы, мы и большая часть прогрессивного человечества плюнула на мечи и перебралась на правую сторону дороги? Говорят, что в этом повинны две вещи: французская революция и развитие транспорта. До революции 1789 года аристократия важно фланировала по улицам слева, а всякие там крестьяне плелись справа. Когда быть богатым и знатным стало не только неприлично, но и опасно, представители голубых кровей тихонько переместились правее, смешиваясь с общей толпой. Смех смехом, а жить-то хочется. Впоследствии эту тягу к правой обочине распространил по всей Европе Наполеон. Удержались только те страны, которые ему сопротивлялись: Англия, Австро-Венгрия и Португалия. Кстати, Португалия отказалась от левостороннего движения только в 20-е годы XX века, а Австрию, Чехословакию и Венгрию от него за одну ночь отучил Гитлер.

Что же касается глобального развития транспорта, то для перевозки больших грузов, как в Европе, так и в Новом Свете, в повозки стали впрягать не одну, а сразу две или даже четыре лошади. Специального места для кучера у таких повозок не было, так что «водителю» приходилось сидеть там, где ему было удобнее всего дотягиваться хлыстом, зажатым обычно в правой руке, до спин своих бедных подопечных. Не нужно кончать средней школы, чтобы понять, что это стратегическое положение достигалось верхом на задней левой лошади. Дальше логическая цепочка выстраивается просто, если вспомнить, что толчком к развитию автомобилестроения послужило изобретение конвейера на заводах Форда. Будь он англичанином, ещё неизвестно, как бы мы сейчас с вами ездили.

Но вернёмся к видам за окном.