Частный репетитор по английскому языку
В моём фильме есть одна длинная сцена – непрерывный проезд вдоль бесконечной краснокирпичной стены дома с разноцветными входными дверьми. Это тот же самый георгианский стиль, который мы видели, когда катались с вами по Лимерику. Здесь таких домов и даже целых улиц гораздо больше, поскольку XVIII век стал для Дублина веком относительного процветания. Местные джентри (нетитулованное мелкопоместное дворянство) не хотели ни в чём уступать британской аристократии. Благодаря их амбициям на короткий срок Дублин сделался, говорят, одним из самых элегантных городов Европы. Георгианскими домами застраивались улицы и площади. В XIX веке наступил упадок, и многие семьи были вынуждены сдавать свои дома в аренду. Когда же в 60-е годы XX века жизнь как будто снова наладилась, стало ещё хуже, потому что до боли знакомый нам сегодня бум на всеобщую застройку чуть не уничтожил эти замечательные строения. То, что к счастью сохранилось, вы можете увидеть на дублинских площадях вроде Мэррион или Фицуильям.
Типичный георгианский дом представляет собой подобие центральной башни средневекового замка. В подвальном этаже располагается кухня и кладовая для продуктов. Их можно увидеть, если подойти вплотную к оградительной решётке, за которой улицу от дома отделяет примерно метровой ширины «ров». Далее идёт первый этаж с цветной дверью со стеклянным «кокошником» и прихожей. Обычно сразу за дверью уходит вверх лестница, а справа находится столовая. Над столовой размещается гостиная, над гостиной – спальня или спальни. На последнем, четвёртом (фактически пятом) этаже, живут дети и слуги. Под крышей – чердак. Такое вертикальное расположение квартиры напоминает устройство японских магазинов, которые, вынужденные ютиться на дорогущих клочках земли, тоже растут не вширь, а ввысь.
Всё вышеописанное, как вы поняли, лишь один из множества подобных сегментов, из которых состоит сплошная стена георгианского дома. Внешние отличия проявляются лишь в цвете двери, её красивой латунной ручке да в количестве ступенек перед ней. Поскольку такая планировка не предполагала наличия столь любимых англосаксами садиков, часто в центре площадей, вокруг которых стояли дома, огораживались целые парки, вход в которые имели только местные жители.
Обогнув один из таких парков, вся ограда которого была увешана выставленным на продажу картинами, наш автобус остановился на Нассау-стрит в двух шагах от входа в Тринити-колледж.
Топоним «Нассау-стрит» вы можете при желании встретить и в Манхеттене, и в Принстоне, и во многих городах мира. Есть в нём что-то нацистское. Заинтересовавшись, я выяснил, что речь идёт о семейном клане (доме) Оранских-Нассау, одним из родоначальников которого был, разумеется, Вильгельм Оранский. Хотя корни их в голландской Европе, на фамильном гербе вы можете увидеть всё тех же английских львов и красно-белые полосы, свойственные датскому, американскому и английскому флагам. Совпадение, конечно.
К стыду своему признаюсь, что я нисколько не рвался в Тринити-колледж, а развешенные повсюду рекламные плакаты, призывавшие зайти и узреть бесподобную «Келлскую книгу» (the Book of Kells), которая “turning Darkness into Light” («тьму превращает в свет»), привлекали меня гораздо меньше, чем расположенная неподалёку Национальная галерея, посещение которой, в отличие от колледжа, не входило в оплаченную программу, но оттого представлялось мне тем более желанным.
Опыт учит, что иногда лучше не спешить, не стремиться к цели, и тогда всё придёт само своей чередой.
Первый камень в основание Тринити-колледжа был заложен в 1592 году по распоряжению Елизаветы I на месте монастыря августинцев. Изначально планировалось, что, как в Оксфорде и Кембридже, дублинский Тринити-колледж будет лишь первым в череде нескольких, однако так получилось, что, кроме него, здесь ничего больше не построили. Поэтому, говоря «Тринити-колледж», вы говорите «дублинский университет» и наоборот. Раз колледж основали протестанты, значит, как вы уже, наверное, догадались, католиков и инакомыслящих здесь не жаловали. Они подвергались здесь существенным ограничениям вплоть до 1873 года. Женщин же впервые пустили за университетские стены лишь в 1904 году.
Сегодня Тринити-колледж считается лучшим университетом Ирландии, а по разным международным рейтингам занимает места где в первой сотне, где во второй. На почти 17 000 студентов здесь приходится 1 404 преподавателя и столько же обслуживающего персонала. После очередной реструктуризации в 2008 году в университете сегодня действуют три факультета: факультет искусства, гуманитарных и социальных наук (интересно, специалистов какого профиля он выпускает?), факультет инженерии, математики и науки (и такие, оказывается, бывают специализации) и факультет здоровья (по-нашему, вероятно, медицинский).
Возле главного входа на территорию университета вас встречают памятники тех знаменитых выпускников, кто этого заслужил: Эдмунда Берка (Знаете такого? Я тоже нет. Но вообще-то он «политический писатель») и Оливера Голдсмита (Что, неужели не читали? Говорят, знаменитый драматург!). Вы также всюду прочтёте, что Тринити-колледж с золотой медалью закончил «великий» Самюэл Беккет. Вероятно, я очень глуп и неэрудирован, но два с лишним часа (которые я в своё время честно высидел) спектакля «В ожидании Годо» по его лучшей пьесе, оставили во мне ощущение, что такое сегодня может написать мой двенадцатилетний сын.
Зато практически нигде вы не узнаете (если только сами не наведёте справки), что в Тринити-колледж учился Оскар Уильямович Уайльд, гораздо более известный в мире и талантливый (на мой мещанский взгляд) поэт, писатель и драматург, чем все вышеперечисленные нобелевские лауреаты вместе взятые. О нём мы скоро поговорим, а пока давайте войдём на территорию.
Здесь вы оказываетесь в просторном замкнутом в себе комплексе из П-образных корпусов и разбросанных между ними площадей-скверов. Если посмотреть на Тринити-колледж сверху, то в плане его вы безошибочно угадаете крест, который наносится на борта скорой помощи или флаг Швейцарии. Длинное четырёхэтажное здание из красного кирпича вдали – старейшая часть колледжа. Оно называется Рубрикс и было построено около 1700 года. Его от вас загораживает довольно симпатичная 30-метровая колокольня позапрошлого века. Между ними – Библиотечная площадь. Прямо перед вами - Парламентская площадь. За Рубриксом притаилась Новая площадь.
В предыдущих пассажах я позволил себе небольшое отступление от истины, представив, что мы с вами входим через главный вход. Если же мы попадаем внутрь с улицы Нассау, то ничего этого мы не видим вовсе. Нас встречает заурядное здание 70-х годов прошлого века, через которое мы пробираемся на Фэллоуз-сквер, торопливо минуем его и встаём в замерзающую очередь в здание Старой Библиотеки. Или вы забыли, что нам нужно полюбоваться Келлской книгой?
В Тринити-колледже есть Старая Библиотека, а есть просто Библиотека. Просто Библиотека вон она, чуть поодаль, похожа не то на дворец культуры, не то на бассейн советского периода. Если заметите, что слева от него что-то поблескивает золотом, знайте – это одна из самых загадочных, жутких и тиражируемых по миру скульптур, называемая «Сфера внутри сферы» и созданная американским «скульптором» итальянского происхождения Арнальдо Помодоро. Представьте себе золотого или медного цвета сферу больше человеческого роста и очевидно символизирующую нашу землю. Поверхность сферы лопнула и образовала нечто вроде рваной раны. Рана нанесена другой сферой, поменьше, которая видна внутри дыры и представляет собой явно механический шар с дисковыми пилами. Подобные вещицы сегодня всё чаще показывают в фантастических фильмах о нашествии пришельцев. О том, что эта скульптура должна собой являть по замыслу автора, вы не узнаете ни из одного источника. Зато о важности её свидетельствует такой поразительный факт, что Помодоро (кстати, эта его фамилия-кличка переводится с итальянского «помидор» или буквально – «золотое яблоко») установил свои сферы не только здесь, в Дублине, в Тель-Авиве, в японском Хаконэ, в Риме, в Вашингтоне и ещё нескольких городах США, но также перед нью-йоркской штаб-квартирой ООН и даже… в Ватикане. Вы можете себе представить, чтобы Ватикан, занимающий территорию сопоставимую с питерской Дворцовой площадью или московской Красной, взял и просто так разместил рядом с бессмертными творениями Микеланджело подобный ничего не значащий объект. Но ведь разместил. Выходит, смысл, о котором нам не говорят, в золотом яблоке помидора есть и весьма актуальный.
Отстояв очередь, вы попадаете в более или менее тёплое помещение Старой Библиотеки. Считается, что на вас должен произвести неизгладимое впечатление Длинный зал, имеющий 64 метра в длину, заставленный шкафами с 200 000 старинных книг, бюстами учёных и хранящий древнейшую в Ирландии арфу. Вероятно, я бессердечный циник, потому что считаю, что библиотеки именно для того и существуют, чтобы в них жили книги, а внешне Длинный зал больше похож на зал для бальных танцев, нежели на подобные ему комнаты Британского музея или нашей Ленинки.
Что же такое сама Келлская книга, которую здесь держат в самом дальнем и тёмном углу? Не что иное, как собрание четырёх евангелий, писаных на латыни. Текст записан в одну строку, занимающую всю страницу. Думаю, кроме учёных, его никто никогда не читал. Да и не очень то и хотели, поскольку главной и отличительной особенностью Келлской книги является не текст, а иллюстрации, точнее, украшения. Витиеватость узоров, многие из которых можно разглядеть лишь через сильную лупу, фантазия художника, подбор цветов, точность линий, переплетающихся в удивительные орнаменты, что и говорить, удивляют. Не знаю, были ли среди книг, которые насобирал по русским деревням и городам Татищев и которые потом бесследно исчезли в тумане петровской перестройки нечто подобное, но авторам Келлской книги нельзя не отдать должное.
Ёе происхождение и авторство сегодня оспаривается разными теориями. Самая ходовая изложена в занятном мультфильме «Тайна Келлс», вышедшим в 2012 году усилиями не только ирландских, но также бельгийских и французских мультипликаторов. Участие последних лично мне показалось особенно странным, поскольку суть сюжета (и легенды) сводится к тому, что именно норманны напали и разорили остов Иону, откуда монахи бежали в Ирландию, в монастырь Келлс, где и продолжили свою работу. Рогатые и кроваво-чёрные норманны уничтожили в мультфильме и Келлс, очень похожий на виданный нами утром Глендалох, включая башню-минарет и церковь с кухонной трубой. Для меня участие французов в создании «Тайны Келлс» выглядит примерно так, как если бы грузины написали сценарий и сняли мультик о Сталине-палаче, или русские превратили волка из «Ну, погоди!» в Александра Невского, уничтожающего бедных псов-рыцарей…
Келлской книге Тринити-колледж обязан также Оливеру Кромвелю. В городке Келлс она пробыла с 806 по 1654 год, когда кавалерия завоевателей-англичан расположилась прямо в церкви. Правитель города поспешил отослать реликвию в Дублин. Дублинский епископ Генри Джонсон в 1661 году подарил книгу Тринити-колледжу. В XVI веке были пронумерованы главы. В 1621 году епископ Джеймс Ашер пронумеровал страницы. В XVIII веке книгу решили по-новому переплести, и страницы были обрезаны, чтобы стать одного формата. Разумеется, этот варварский способ уничтожил фрагменты изображений. В 1849 году королеву Викторию и её мужа Альберта попросили оставить в книге свои подписи. К счастью, они расписались на современном форзаце, который при реставрации в 1953 году был удалён, а сама книга была переплетена в четыре тома. В 2000 году том с евангелием от Марка слетал на выставку в Австралию и получил «небольшое разрушение пигмента» из-за вибрации моторов.
Ни на видео, ни на фото, как водится, книгу снимать не дозволено, поэтому от нашего знакомства у меня остались лишь общие воспоминания.
Из Тринити-колледжа мы поспешили в Национальную галерею. До отъезда в «Гиннес» оставалось что-то вроде двух часов, а нам ещё предстояло пообедать. К счастью, вернувшаяся на пост руководителя Вари подсказала нам, что перекусить можно в самой галерее.
Чтобы попасть в Национальную галерею, нужно всего лишь пройти до конца Нассау-стрит и свернуть на уже упоминавшуюся ранее площадь Мэррион. На самом углу вы наверняка заметите коричневое четырёхэтажное георгианское здание, угол которого и боковина словно обросли белой русской печкой. Не спешите сворачивать. Перед вами дом № 1 по адресу Мэррион-сквер, в котором прожил всю свою юность Оскар Уайльд. Родился он, правда, на соседней улице, Уэстлэнд-роу, в доме № 21, а сюда Уильям Роберт Уиллс Уайльд перевёз всё свое большое (и частично незаконнорожденное) семейство осенью 1855 года, когда будущему поэту и заключённому Редингской тюрьмы был год. Его мать, сочинявшая, говорят, неплохие стихи под псевдонимом «Сперанца», назвала в письме одной из своих подруг их новую квартиру “the best situation in Dublin” (лучшим местоположением в Дублине). В Тринити-колледже Уайльд изучал античную историю и культуру, проявляя свои незаурядные способности к древним языкам (французский и немецкий он знал благодаря гувернанткам, а в Королевской школе Портора получил особую премию за знание греческого оригинала Нового завета). Именно здесь он приобрёл склонность к эстетскому поведению, презрение к общепринятой морали, дендизм в одежде, самоиронию, симпатию к прерафаэлитам и, увы, слабость «эллинистического характера».
Не знаю, повезло нам или нет, но в Национальной галерее проводилось то, что называется “refurbishment”, иначе говоря, модернизация. Это означало, во-первых, что вход теперь не с Мэррион-сквер, а с Клэр-стрит, и во-вторых, что многие залы просто-напросто закрыты. Как ни странно, последнее обстоятельство было нам на руку, поскольку основные экспонаты и без того не слишком большого собрания неплохо уместились в тех нескольких залах, по которым ходила задумчивая публика. Не знаю, стоит ли говорить, что вход в галерею бесплатный, но снимать ни на что не разрешается.
С одной стороне дублинской галерее повезло – здание строилось именно для собрания картин. Когда в 1853 году на Большой промышленной выставки, которая проводилась на лужайках соседнего Лейнстер-хауса (где сегодня заседает ирландский парламент), был замечен особый интерес публики к собранию произведений искусств, организованных железнодорожным магнатом Уильямом Дарганом, само собой возникла идея создать постоянную экспозицию.
С другой стороны, в отличие от многих ей подобных, Национальная галерея создавалась не на основании единой существующей коллекции, как Эрмитаж или Третьяковка. Когда галерея открылась, в ней было всего 125 картин. Сегодня здесь собрано порядка 14 000 произведений искусства, включая 2 500 живописных полотен. Большинство из того, что вы можете увидеть, это щедрые пожертвования разных меценатов, среди которых был даже Бернард Шоу. Разумеется, основное внимание в галерее уделяется ирландским пейзажистам и портретистам, однако можно заметить Караваджо, Тициана, Липпи, Гойю, Веласкеса, Эль-Греко, Мурильо, Брейгеля, Рубенса, Ван Дейка, Хогарта, Гейнсборо и Моне. При входе же вас встречают две небольшие русские иконы.
Находившись по тем немногим залам, что не были затронуты «модернизацией», мы сочли свою задачу выполненной и заглянули в столовую. Тут нас ожидало то же, что и во всех подобных заведениях – самообслуживание. Две лоханки с густым супом и несколькими сортами одинаково невкусного хлеба, сами того не зная, заменили нам обед.
За соседним столиком белая пара нянчилась с чёрным ребёнком в коляске. Негритёнок был забавным. Помнится, у меня у самого был такой, только пластмассовый, когда мне было года четыре. Того я где-то бросил, кажется, на антресоли в родительской квартире, а этот, когда вырастит, бросит не подозревающих о своей незавидной судьбе «родителей». Мне непонятно, почему, если ты не можешь родить, нужно во что бы то ни стало брать из приюта чужое во всех отношениях существо, а не помочь ничуть не менее нуждающимся белым детям. Совсем мозги у людей на западе забиты пропагандой ложной толерантности! Как они не понимают, что портят жизнь не только себе, но и самому ребёнку, будь то негритёнок или китайчонок, который силён лишь тогда, когда живёт в привычной ему среде, а не в чуждой культуре?
До отъезда автобуса оставалось ещё минут двадцать, и мы на всякий случай, хотя и не надеясь найти чего-нибудь интересного для покупки, прогулялись по Графтон-стрит. Которая считается, ни больше ни меньше, одной из двух основных торговых улиц Дублина (второй считается Генри-стрит, на которую мы, сами того не зная, свернули накануне, потрясённые убожеством большого сувенирного магазина рядом с Иглой).
Своё название она получила по имени 1-го герцога Графтона, незаконного сына Карла II английского, который владел здешними землями.
Из путеводителей вы узнаете, что это замечательная оживлённая улица, на которой никогда не смолкает жизнь, где всегда полно пешеходов (ибо она пешеходная), музыкантов, не говоря уж о магазинах и кафешках. Более того, когда я пишу эти строки, мне попалась любопытная информация о том, что в рейтинге самых дорогих главных торговых улиц мира за 2008 год (более свежей не было, но из дальнейшего рассуждения вы поймёте, почему), Графтон-стрит занимала аж 5-е место с 5 621 евро аренды квадратного метра в год. На первом месте стояли 5-я авеню в Нью-Йорке с 17 044 евро, а наша Тверская, для сравнения, на 14-м – 3 167 евро за квадратный метр в год. Нашим же взорам предстала хмурая, полупустая улочка, каких на свете тысячи в любом городе, гораздо менее привлекательная, чем, скажем, та же не входящая ни в какие рейтинги центральная улица Голуэя, с совершенно неинтересными магазинами, предлагавшими главным образом опостылевшие мобильные телефоны, и двумя не первой свежести музыкантами, которые пытались привлечь спешащих мимо редких прохожих.
Сейчас меня почему-то нисколько не удивляет ещё одна заметка в Интернете, рассказывающая о том, что буквально через несколько месяцев после описываемых событий, среди бела дня, на Графтон-стрит выбежала банда хулиганов, подогретых, как пишет пресса, алкоголем и вооружённых разбитыми бутылками. Была ли это провокация или просто какие-то разборки, неизвестно, однако попавшиеся под горячую руку туристы и продавцы магазинов дружно наложили в штаны, а одного из нападавших даже ранили в шею. Вероятно, в дни упадка такова судьба всех центральных торговых улиц. Про Тверскую мы помним, про Графтон-стрит теперь знаем. Очередь за 5-й авеню, дамы и господа!
