Частный репетитор по английскому языку
Моя всегдашняя беда заключается в том, что я сегодня уже ничего не принимаю на веру и по любому невинному поводу задаюсь одним и тем же глупым вопросом: «Почему?». И что самое интересное: ответы часто оказываются не такими очевидными, как нам, привыкшим к учебникам, справочникам, к Википедии, наконец, кажется. Разумеется, это касается далеко не только языка (языков), но и повседневной жизни, «истории с географией» так сказать, однако сейчас я пишу об английском, поэтому не стану уходить в сторону, хотя очень хочется.
Вот уже лет 40 у нас считается хорошим тоном называть вечный учебник английского языка Бонк, Котий и Лукьяновой чуть ли не дореволюционным пережитком. Современные знатоки – учителя, репетиторы и просто критики – особенно любят блеснуть эрудицией и говорят, мол, сегодня вы никогда не услышите, чтобы англичанин выразился в форме I shall go home, потому что shall – это вообще давно забытый глагол, теперь надобно говорить I’ll go home или I’am going home (а ещё круче I gonna home, dude) и точка. Ну, во-первых, что имеет в виду англичанин сказать, когда прячет модальный ключик к будущему времени под ‘ll ни этим знатокам, ни самому англичанину не ведомо. Может will, а может и shall. Зато в современной литературе, особенно написанной интеллигентными англичанами, вы запросто найдёте фразы типа I shall explain it in more details in the next chapter. Я уж не говорю о прекрасной жизни глагола shall в других ипостасях, нежели показателя будущего…
Но это всё так, к слову.
Вообще же к очередному всплеску лингвистических эмоций меня подвигла уже не новая игра из серии Assassin’s Creed, вышедшая несколько лет назад под названием Rogue. И хотя речь там, действительно, о жуликах, мошенниках, масонах и пиратах (а всё это гораздо теснее связано друг с другом, чем нам представляется), разговаривают они не просто на хорошем английском разных мастей и акцентов, но ещё и стилизованном под XVIII век. И вот я слышу, например, как один убийца спрашивает другого при встрече «How go things?». То есть, совершенно по-нашенски «Как идут дела?». Но ведь сегодня так не говорят, правильно?! Сегодня те же критики Бонка скажут либо How is it going или How are things. А вот поди ж ты, пару сотен лет назад запросто спрашивали так, будто буквально переводили с русского.
В другом эпизоде всё той же игры герой заходит в лавку прикупить оружия, и продавец предлагаем ему, что бы вы думали, cast an eye, то есть, буквально «бросить взгляд» (знаю, знаю, критики, вы думаете, что иероглиф eye – это «глаз», но если вы действительно так считаете, то вы знаете порядка 10% его основных значений). Сегодня опять же, так никто не скажет, а скажут Have или Take a look, не правда ли? А раньше могли и снова совершенно по-русски.
Нет, я не из тех, кто на этой основе станет делать выводы о том, что праотцом всех мировых языков был русский, а вовсе даже не украинский. Я вижу в этих примерах нечто гораздо более глубокое, чего я пока не могу внятно сформулировать как проблему, требующую решения, но нечто очень интересное. Ведь если не считать похожести подобного уровня всего лишь случайными совпадениями (вроде японской горы – ямы, хотя и тут не всё так однозначно), то получается, что общим котлом для схожих идиом была отнюдь не только Библия с её национальными переводами, но что-то в самом мировосприятии носителей разных языков, что заставляло их, не сговариваясь, «бросать взгляд» или узнавать, как «дела идут». Или взять мой любимый пример из этой области с английским иероглифом lie, который может означать и «лежать» и «лгать», причём из русского мы знаем, что «ложь» - это вовсе не кривда, а то, что на поверхности, на ложе. Более того, когда лает собака, мы говорим, что собака брешет. А «брехать» - это тоже, извините, «лгать».
Занимаясь переводами произведений авторов, трудившихся в XVII веке над проектом «Шейкспир», и почитывая работы учёных английских мужей века XIX, я поневоле свыкся с тем, что английских даже того времени был гораздо пластичнее и свободнее английского сегодняшнего. Никаких вам тягомотных Do you speak English – легко и непринуждённо: Speak you English? Я не шучу. Зачем нужны всякие do, когда по правилам главное, чтобы в вопросе впереди подлежащего стоял глагол?
Напрашиваются интересные выводы.
Во-первых, если столь разительны контрасты между двумя срезами языка, разделёнными тремя столетиями (конечно, я здесь упрощаю и не рассматриваю кучу самых разных прочих моментов, которые сегодня выглядят страшнейшими архаизмами, но такой задачи я перед собой и не ставлю), не означает ли это, что фраза «язык развивается очень быстро» должна пониматься слегка с другого конца, а именно «язык развивается очень недавно»? Бегун бежит не стометровку на износ, а делает за то же время два-три естественных шага.
Во-вторых, упомянутое выше мировосприятие через язык, похоже, в самом деле, вторично. Это скорее даже не мировосприятие, а мироописание. Многие из нас начинают заниматься языками для того, чтобы попытаться понять сущность почему-то заинтересовавшего нас народа. Мы поначалу удивляемся, как это, скажем, в японском нет будущего времени. Или как это в английском будущее время может выражаться через продолженное (Continuous). Пока ни заглядываем в собственную голову и ни видим, что мыслим ровно теми же самыми категориями: «Моя сестра приезжает завтра» говорит о гораздо более определённом будущем, нежели полурасплывчатое «Моя сестра приедет завтра». То есть получается, что и в истории про Вавилонскую башню больше правды, чем нам кажется. Действительно, до божественного дара – или проклятья – многоязычия люди обладали возможностью общаться на едином языке, причем, похоже, что это был не язык в нашем нынешнем понимании, а язык мысли, иначе говоря, телепатия. Язык же ословленный, облечённый в слова, стал искусственным средством искажения мысли. Хотите пример экспромтом?
Они поделили вкусный торт.
Вы поняли, что они сделали? В зависимости от личных переживаний, голода и настроения кто-то из вас решил, что они съели этот торт вместе, а кто-то, наоборот – они взяли нож и торт разрезали. Англичанину этот пример покажется странным, потому что для первого действия у него есть глагол share, а для другого – divide. Зато в английском… хотя, ладно, об этом в следующий раз.
More anon
